История нотариата
Колыбель белорусского нотариата
Наследственные правоотношения стояли очень остро у восточнославянских князей. Об этом свидетельствуют летописи. Согласно Повести временных лет, уже в 1097 году на Любечском съезде был принято решение: «Каждо держить очьчину свою». Съезд провозгласил давно назревший и омытый кровью принцип наследования князьями земель своих отцов, то есть права на наследование каждого из нескольких сложившихся на тот момент княжеств были ограничены рамками определённой ветви династии. То, что полоцкий князь Всеслав Брячиславович не был участником съезда в г. Любече, по мнению историков говорит о том, что полоцкая земля была им неподвластна, здесь правила самостоятельная династия князей – Рогволодовичей. Этот самый принцип он объявил в 1065 году и до 1097 года для Всеслава он давно был осуществлен, что красноречиво свидетельствует об активной правовой деятельности князя.
В X-XII вв. на территории Беларуси достаточно широкое распространение получила письменность. В XI в. создается Полоцкая летопись, Туровское Евангелие. В это же время в Полоцком и Турово-Пинском княжествах получает распространение такой известный памятник права, как «Русская правда» – сборник постановлений уголовного и процессуального права, составленный на основе древних славянских обычаев – княжеское правосудие. На первом этапе развития законодательства (в период с 1230 – 40-х до сер. 1380-х гг.) на территории ВКЛ преобладало обычное право земель Руси и литовских земель, действовали положения канонического права и Пространной редакции Русской Правды [6, с. 241]. И здесь мы узнаем о наличии княжеского суда, о способах защиты права собственности. В уставе Владимира Всеволодовича мы узнаем об особенностях совершения таких местных сделок, как договор хранения, договор займа денег: «Если свидетелей не будет, а (долг) составит 3 гривны кун, то идти ему на судебную клятву (с иском) на свои деньги; если же (долг составил) большую сумму, то сказать ему так: «Сам виноват, что давал в долг без свидетелей» [2]. При совершении устных сделок огромное значение имело наличие свидетелей. Далее в уставе Владимира Всеволодовича раскрываются основные принципы наследования по закону и завещанию:
-
после умершего смерда наследовал князь, а при наличии незамужних дочерей – им отводилась часть наследства для обеспечения приданым (ст. 90);
-
после смерти боярина и дружинника наследовали дети (сыновья, если нет сыновей – дочери) (ст. 91);
-
при составлении завещания, имущество наследовалось по завещанию, а при отсутствии – делилось между всеми детьми, часть денег шла на поминание души усопшего (ст. 92);
-
в наследстве мужа вдове «не следует» и полагалось то, что «завещал муж», дети же обязаны были выделить ей часть (ст. 93);
-
если выдача замуж производилась не родителями, а братьями, то выдача приданого становилась не нравственной, а юридической обязанностью: «следует отдать замуж, как они смогут» [29, с. 152], но без отцовского наследства (ст. 95);
-
уставом оговаривались равные условия получения, временного распоряжения и возврата наследственного имущества «малых детей» после отца в случае повторного брака их матери, как для опекуна (близкого родственника) детей, так и для отчима, если это он брал вдову с детьми (ст. 99);
-
отчий двор без раздела всегда доставался младшему сыну (ст. 100);
-
если жена собиралась остаться вдовой, но растратила имущество и вышла замуж, она должна была оплатить все утраты детям (ст. 101);
-
вне зависимости от того, выделена часть матери или нет, дети обязаны были любым образом исполнить волю её и что «муж даст с тем и остаться» проживать «на дворе невыделенно» или, взяв свою часть, остаться «на дворе выделенном» (ст. 102);
-
на выделенную часть материнского имущества дети прав не имели, но «кому отдаст, тому и взять, если всем, то пусть все разделят», если же умирала без завещания, то у кого на дворе она находилась, и кто её кормил, тому и полагалось её имущество (ст. 103);
-
дети, вне зависимости от количества браков у родителей, получали наследство после матери (ст. 94) и после своего отца (ст. 104);
-
мать могла дать свое имущество тому сыну, который был к ней добр, или дочери, которая ее кормит (ст. 106).
Со временем письменность проникла во все сферы общественной и частной жизни людей и использовалась, и как средство создания документов, и как средство обмена информацией. Первая берестяная грамота, найденная в Витебске в 1959 г., на современном белорусском языке звучит так: «Ад Сцяпана да Нажылы. Калі ты прадаў адзенне, то купі мне жыта за 6 грыўняў. А калі чаго не прадаў, то прышлі мне ў наяўнасці». Такое письмо – прообраз доверенности, – содержат вполне определенные сведения о стремлении даже простых граждан к письменному совершению сделок в нашем Отечестве.
XII век не оставил нам более документальных памятников белорусской письменности. Однако документы, сохранившиеся в соседних с Полоцким княжеством землях, позволяют утверждать о распространении в этот период на Беларуси таких видов документов как жалованные (при даровании имущества, вотчин, прав и льгот), договорные, рядные грамоты (рядная запись – опись приданого с актом его передачи).
На момент создания Великого княжества Литовского на белорусских землях существовало территориальное деление. Крупные единицы – княжества в XII-XIII вв. выделились в самостоятельные государства в результате окончательного раздела земель Древней Руси. Поэтому эти княжества иногда называют удельными или уделами. Власть в них передавалась по наследству. Земли, которые переходили от отца к сыну, назывались вотчинами.
Вотчина – важнейшее явление, существовавшее в средневековой Западной Европе и на Руси. Так назывались земельные угодья вместе с хозяйственными постройками и другим имуществом, а также зависимыми крестьянами. Вотчина передавалась владельцу и его семье в полное безраздельное владение: ее можно было передать по наследству, подарить, продать. В своей вотчине владелец был полноправным хозяином, чинил суд, разрешал споры, собирал подати.
В ВКЛ земельная собственность феодалов, в первую очередь средних и мелких, находилась в зависимости от великого князя. Он регулировал их владения в своих военно-политических и финансовых целях. Владея землей, подаренной князем, при условии несения постоянной службы, бояре-дворяне, земяне (феодалы, получившие шляхецтво за цивильную службу) и татары (несшие военную службу) держали земельные наделы на разных условиях. Самым древним типом феодального землевладения было фактическое владение землей с подарком великого князя. Эти владения, как правило, были наследственными и передавались в наследство жене, детям и даже побочным родственникам. Только при отсутствии наследников их наделы возвращались назад верховному собственнику и распорядителю – великому князю.
Рядом с выслугами «на вечность» великий князь из своего домена раздавал земельные наделы и до «воли и ласки своей господской», не определяя точно срок владения и пользования, что вызывало неуверенность и неопределенность у их владельцев. Поэтому появился новый тип временного землевладения: «до живота» – значит пожизненно, «до двух животов» – значит с правом передать детям, «до трех животов» – значит с правом передать детям и внукам. Именно здесь видится зарождение наследования земельных участков, находящихся в пожизненном наследуемом владении.
В течение XIV в. вся территория современной Беларуси вошла в состав Великого княжества Литовского. Из древних привилеев мы можем сделать вывод о том, что такие нотариальные термины как завещание, дарение, обмен, продажа, были известны задолго до создания этих законодательных актов. Привилей великого князя литовского Ягайло и короля польского Владислава, выданный вскоре после заключения Кревской унии, датированный 20 февраля 1387 г. гласил: «каждый рыцарь или боярин, который примет католическую веру, и его преемники, законные наследники, имеют и будут иметь полную и всякую возможность владеть, держать, пользоваться, продавать, отчуждать, обменивать, давать, дарить по своей доброй воле и мысли замки, волости, деревни и дома, и все, чем владел бы по отцовскому наследству». Феодалы, принявшие католичество, становились полными хозяевами в своих имениях: могли даже без разрешения великого князя завещать имения, продавать, строить замки и т.д. Православные феодалы получили такие же права лишь при Казимире в 1447 году. Таким образом, право владения, пользования и распоряжения своим имуществом на данном этапе зависело от сословия и от конфессии.
Принятие этого законодательного документа и ряда других привилеев – ознаменовало начало второго этапа в развитии законодательных источников ВКЛ – «эпохи привилеев». Начиная со второй половины 1380-х годов, стали появляться различные виды привилеев (от privilegium в переводе с латинского языка privus lex — особый закон), которые наделяли отдельные социальные группы населения ВКЛ особыми правами и юридически оформляли права всего сословия шляхты.
Вместе с тем, помимо общеземских грамот, областных, грамот городам, церквям и религиозным группам, выдавались и частноправовые документы. Например, грамота, выданная великим князем Витовтом в 1390 году о разделе земли «на полы» между кн. Андреем Васило и Свидригайло. Примечательно, что грамота, написанная на пергаменте, имеет печать.
Привилей Александра, великого князя Литовского, Жемойтского, а также земель русских, 06 августа 1492 г. – являлся продолжением привилея Казимира 1447 г.. Некоторые нормы права, которые регулировали наследственные и прочие нотариальные правоотношения сохранились практически без изменений, а главное, являлись действительным основанием для развития института нотариата, так как закрепляли необходимость документального подтверждения права собственности на имущество, перешедшее по наследству, приобретенное покупкой или дарением:
-
«(§ 5). Вышэйвызначаныя князі, бароны, нобілі і мяшчане бацькоўскія добры або ім самім наданыя ці падараваныя праз святлейшага гаспадара блажэннай (добрай) памяці Аляксандра інакш Вітаўта і іншых…няхай трымаюць і карыстаюцца і валодаюць імі паводле данін (падараванняў), калі дакладна давялі гэта судовым рашэннем, або адпаведным пасведчаннем сведкаў, або праз падмацаванне граматамі … і маюць неабмежаваную вольнасць продажы іх, перамены, адчужэння, падаравання і распараджэння, паводле сваей добрай волі, з тым аднак, каб гэтыя абмены, продажы, адчужэнні або падараванні абвяшчалі перад намі ці перад нашымі урадоўцамі»;
-
после смерти родителей дети (вместе с потомками) любого пола не лишались наследственного добра (§ 6);
-
вдова оставалась «на добрах або пасэсiях» своего мужа только до вступления в новый брак, после замужества все добро оставалось детям, а при отсутствии оных – родственникам умершего. Если же муж оставил жене «прывенок» (вено, записанное мужем при жизни) и она может это «дастаткова падмацаваць» (подтвердить), – взяв вено, «паводле парадку права», вдова может им распорядиться (§ 7).
В XIV – XVII вв. как в московском, так и в литовско-русском праве господствовала система общности имуществ супругов. В Литве имуществами, предназначенными на осуществление целей семейной жизни, были «внесенные» - со стороны жены, вено (VII, 630) – со стороны мужа. Последнее служило обеспечением первого. Равным образом и в Московском государстве первоначально существовал обычай, в силу которого мужья, получая приданое, записывали взамен, его женам недвижимые имущества.
Как видно, частные грамоты, судебные решения, запись вено – это одни из самых важных частных документов того времени, подтверждающих право собственности, значимость которых весомо утвердилась законодательством.
Привилей Александра 1492 года – имел новые нормы права, касающиеся судопроизводства: «Мы, а аднолькава і паны-рада нашы, абавязваемся нічога не браць ад суда і не стаяць пры адным баку з прычыны фавора, але кожнага аднолькава судзіць, даследаваць або прыводзіць у выкананне выракі» (§ 28), обязались дела по наследству вести справедливо, четыре раза в год (§ 29), от кровных и близких родственников обещались не отнимать наследственного добра, если только будут «самые близкие» наследники (§ 30), – констатируя, что уже в то время имелось понятие о степенях родства.
Локальное право отдельных земель обеспечивалось предоставлением великокняжеских привилеев. Например, привилей Полоцкой земле от 23 июля 1511 г. выданный королем Жигимонтом I, который, кроме прочего, отчетливо выражает особенности развития нотариата: «Напервеи, в ц(е)ркви Божи и в ыменья церковъные намъ не въступати ся; Такъже хто держить отьчинная именя своя, а любо што кому будеть великий кн(я)зь Витовтъ далъ, и великий кн(я)зь Швитрыгаило далъ, и отец и брать нашъ, короли их м(и)л(о)сти, што кому дали, и мы што кому дали, то ему держати, какъ в Королевъстве Полскомъ кн(я)зи и Панове, и мешчане держать. Въсхочет ли свое именье хто продати или заменити с кимъ, ино намъ або наместникомъ нашимъ явивши, продати и заменити, а въ купленины намъ полоцкий не въступати ся. Такъже и въ безадшчины [безотчизны] ихъ и в отмеръщчины не вступатися намъ.
Привилеи бояром, мешчаном и всеи земли Полоцкои на права и вольности ихъ [Жикгимонта I] водлугъ привилеев великих кн(я)зеи Витовта, Жикгимонта и Скиргаила
23.07.1511 г.
Во имя Б(о)жье, амин. Все, што ся деет подъ часомъ от ч(о)л(о)в(е)чее памяти, споломъ сплывает с часомъ ани ку знаимости напотомъ будучимъ прыити можеть, бы не вложенемъ писма на последтьш вчинъки были захованы, а прото ку векуистои тое речи памяти, мы, Жикгимонт, з ласки Божее король польские, великий кн(я)зь литовъскии, рускии, кн(я)жа пруское, жомоитскии и иных панъ и де-дичъ, чинимъ знаменито симъ нашимъ листомъ, хто на него посмотрить або чтучи въслышит, н(ы)нешнимъ и потомъ будучимъ, кому бу-деть потреб того ведати.
Били намъ чоломъ бояре полоцъкие и мешчане, и вес город, вся земля Полоская, и клали передъ нами листы отца нашого Казимира и брата нашого Алексанъдра, королевъ и великих кн(я)зеи их м(и)л(о)сти, штожъ их м(и)л(о)сть перво сего пожаловали их и дали имъ права вольная, добрая хрестиянская, какъ в Короне Польской, как жо и перво того которое доброволенство мели отъ предков наших великих князей, отъ великого князя Витовъта и Жикгимонта, и Скиргаила, и просили насъ, абыхмо имъ вси тыи права и доброволеньст-ва нашимъ привильемъ потвердили.
Мы, || [510 адв (494 адв.)] бачачи, ижъ яко предкове их, такъ и они завъжды у суполнои веръности заховали ся ку предкомъ нашимъ и к намъ, хотячы имъ тую сталость их веры и послугу шчедростливостью нашою панскою отьдати, з особливое ласки нашое, вси тые доброволеньства, листы предъковъ наших и отца, и брата нашого, королев и великих кн(я)зеи, ихъ м(и)л(о)сти, симъ нашимъ листомъ потвержаемъ и права волная хр(и)стиянская добрая и справедливая сим нашимъ прывильемъ на вечные часы даемъ.
Напервеи, в ц(е)ркви Божи и в ыменья церковъные намъ не въступати ся, в дом Божий С(ве)т(о)го Софея и въ домъ Божи Светого Спаса, и в ыные домы церковъные намъ не въступати ся. А хто кого оба-дит [A3P, II, 70: обвадит] явно а любо тайно, ино намъ его не казнити ни одною виною, ани именем, ни нятствомъ, ни серебромъ, ни шыею, олижъ поставити его очи на очи на явъномъ суду хрестиянъ-скомъ, и того, хто вадилъ, и того, хто на кого вадилъ, и досмотревъши межы ними правое нити, хто будеть што заслужилъ, какъ право вкажеть, такъ его казънити, а который которую вину будеть заслужил ъ, ино того самого казнить по его вине. А жоны и детей не заи-мати, а именья не рушати; нежли который будеть в томъ деле, а то ведал, тых казнити. Проступит ли отецъ, ино отца казнити; проступит ли сын, ино сына казнити, а отца за сынънюю вину не казънити, а сына за отцову вину не казънити, только того самого казнити, хто виноват будеть.
Такъже хто держить отьчинная именя своя, а любо што кому будеть великий кн(я)зь Витовтъ далъ, и великий кн(я)зь Швитрыгаило далъ, и отец и брать нашъ, короли их м(и)л(о)сти, што кому дали, и мы што кому дали, то ему держати, какъ в Королевъстве Полскомъ кн(я)зи || [511(495)] и Панове, и мешчане держать. Въсхочет ли свое именье хто продати или заменити с кимъ, ино намъ або наместникомъ нашимъ явивши, продати и заменити, а въ купленины намъ полоцкий не въступати ся. Такъже и въ безадшчины [АЗР, II, 70: безотчизны] ихъ и в отмеръщчины не вступатися намъ.
Такежъ который бояринъ а любо мешчанинъ соидеть съ сего света, ино жона тая, вдова, доколе на вдовъимъ стольцы седит и именьемъ мужънимъ володаеть, а коли всхочеть пойти за иного мужа, ино ее силою замужъ не давати, а пойти ей с тымъ, што ей бул.еть мужъ записалъ, а штобы то было с ведома племени перъвого мужа а любо и инымъ добримъ людемъ, а именья оставити детемъ, а не будеть детей, ино братьи, а не будеть братьи, ино ближнимъ первого мужа.
Такъже на бояръскии люди и на мешчанскии сябры децких намъ и наместникомъ нашимъ не давати, а будет ли кому кривъда, ино перъзо в г(о)с(по)д(а)ра его искати правомъ. Пак ли не въсхочеть г(о)с(по)д(а)ръ его подобнымъ рокомъ права ему вчынити, ино намъ и наместникомъ нашимъ децъких давати; а вина, которая будеть осужена, ино г(о)с(по)д(а)ру своему заплатити.
А в люди намъ боярский не въступати ся.
А [воеводе нашому Полоцкому] мешчанъ одному не судити, судити ему з бояры и мешчаны.
А черезъ поруку в нятство не сажати.
А по муце веры не иняти.
А холопу и робе веры не иняти
А въ подводы намъ коней в полочанъ не брати, ни въ поселскихъ путъниковъ, ни въ сябровъ городских
Такежъ и зъ боярских и з мешчанъскихъ селъ людемъ ненадобе никакою служъбою тягнути к нашимъ кн(я)жимъ дворомъ.
А старыхъ судовъ намъ не посуживати, ани своихъ судовъ судивъши не посуживати.
А въ заставу намъ бояръ и мешчанъ || [511 адв.(495 адв.)] полоцких и посельских путниковъ не посылати; а застав нам в Полтескъ никоторых полочаномъ николи не давати безъ ихъ воли, а с нами имъ быти готовымъ на воину.
А по волости Полоцъкои воеводе нашому не езъдити. А поедет ли коли в ловы, ино по станомъ не дарити.
А доспееть ся в которог(о) полочанина татба, а доишчуть ся татбы, ино г(о)с(по)д(а)ру отъдати, а чого не достанет, ино татя выдати.
А бобри гнати по старой пошлине.
Такъже важъницу в замъку або в месте нашомъ Полоцъком, которую перъво того деръжали бояре посполу з мешчаны за предъковъ наших и за отъца нашого Казимира, короля его м(и)л(о)сти, а потомъ с тое важъницы брать нашъ Александръ, король его м(и)л(о)сть, платъ былъ взялъ ку его м(и)л(о)сти скарбу, мы, з ласки нашое, зася тую вагу и платъ с нее дали бояромъ и мешчаномъ наполы по-давъному подле суда и въставы отъца нашого, мають в кажъдыи год держати по два боярины а по два мешчанины и пттатъ с нее выбирати, и свою половину бояре мають обернути на свои потребы.
Такъже который домы и местца церквамъ Божьимъ здавъна нада-ны отъ предъковъ нашихъ, або вл(а)д(ы)ка и игуменья и иные кн(я)зи и бояре, и мешчане, и люди добрые прикупили к церквамъ Божимъ, а тые домы и местъца суть в замъку або серед места Полоцкого, и будет ли за панованье шчасное памяти отъца нашого Казимира, короля его м(и)л(о)сти, и вл(а)д(ы)ка и игуменя на тыхъ звечных местъцах цер-ковъных за собою слуги и иные закладни мели, мы и тепере вл(а)д(ы)це и игуменьи дозъволяемъ в тых церъковъных домехъ и на тых местъцах их слуги и иные закладъни за собою мети и их садити, а то тымъ обычаемъ, ижъ мають имъ служити, || [512(496)] а поземъ имъ, г(о)с(по)д(а)ремъ своимъ, с тых местецъ мають давати. И будеть ли который з них торгомъ ся обыходити, и они мають серебъшчину и ордыншчину з местомъ нашимъ платити.
А которые за местомъ фольваръки и поля, и сеножати церковъные вл(а)д(ы)ка и игуменья мають, на тых поляхъ и на сеножатех не мают торговых людей ани ремесных за собою садити, нежли мают садити людей сельских, который бы тамъ хлебъ робили.
Такеж бояре полоцъкие, тымъ жо обычаемъ, которые с них отъчинные свои домы и местъца внутри города мають, або на месте Полоцкомъ, и тежъ естли будеть ешчо за отъца нашого Казимира и за брата нашого Алексанъдра, королевъ ихъ м(и)л(о)сти, отци их и они слушънымъ а раднымъ обычаемъ которые дворыща покупили або з данины их м(и)л(о)сти мають, тымъ и тепере мы дозъволяемъ на тых дворышчахъ слугь и люди за собою садити и их судити по тому жъ. Который бы с нихъ хотели купетствомъ або ремесломъ которымъ обыходити, тое мают з мешчаны нашими серебъшчину и оръдыншчину платити и иные слушные поплатки ку пожитъку нашому и земъскому. А што ся тычет серебъшчины, которую жъ войт и бурмистры, и радци на свои потребы кладуть на место нашо, того церъковъным и бояръским людемъ помагати ненадобе.
Теж которые бояре будуть мети близъко места съ стародавна свои лесы и боры, и дубровы, и гаи, в тых их лесехъ и борех, и дубровах, и въ гаехъ не мають мешчане на свои потребы местьские дерева брати на будованье домовъ и на дрова, нежли мають мешчане на свои потребы дерево брати около места в наших борехъ и лесех, и дубровахъ, и гаехъ, где здавъна будуть бирали, а въ бояръскии не мають || [512 адв.(496 адв.)] брати. А естли бы который боярин своею доброю волею дозволилъ мешчаномъ въ своемъ лесе и борехъ, и дубровах дерево брати, ино то есть въ его воли.
Такъже в которого полочанина загудять воскъ в Ризе или инъде, а приидеть до Полоцка, ино полочаномъ взяти тотъ воскъ к собе в городъ.
А казнит полочаномъ по своему праву, а в то ся намъ не въступати.
А полочаномъ наших рекъ ни озер не таити, а хто потаить, и мы тыхъ сказънимъ.
А полочаны намъ не дарыти ся никому.
Также есмо и мыта имъ отъпустили по въсеи нашои державе и тежъ и серебъшчину отъпустили есмо имъ вечъно.
А которые полочане межи собою побьют ся, а за децъкимъ простят ся, ино намъ куница шерстью з миршчыны.
Такъже коли посварать ся полочане и выдадуть ся в кольце оба, ино то вина наша.
А будеть ли одинъ выдасть ся, а другии не выдасть ся, то есмо имъ отъпустили.
А за закладъную куницу брати по десяти грошей, а боръцу по два грошы.
Тежъ децкованья отъ рубля по чотыры гроши, а миля по грошу. А вл(а)д(ы)чнему слузе и боярскому по тому жъ децъкованье.
А воеводинымъ слугам тивунства городског(о) не держати, а с тивуномъ воеводинымъ слугам не ездити по волости Полоцкой.
А тивуну городскому давати на нашъ двор по три гроши на ден.
А на Черсвете воеводинымъ слугам не судити, судити тивуну по старой пошълине
Такъже на Невли суди не быти и по всей волости Полоцкой, судити воеводе на городе
А такъже вл(а)д(ы)це на попех полоцких куница собраная шерстью, а в пригон попом и игуменомъ ко вл(а)д(ы)це не ходити;
А ц(е)рковныи домы присмотряти старостамъ городскимъ.
А церковъных земль вл(а)д(ы)чным слугам не держати.
А грывострызцу по волости не ездити ани лну || [513 (497)] брати.
Такъже намъ, г(о)с(по)д(а)ру, давати намъ воеводу нашого полочаномъ по их воли, а который будеть воевода нашъ нелюбъ, и намъ имъ воеводу нашого дати по их воли.
А приехавъши воеводе нашому к Полоцъку, перъвого дня ему крестъ целовати к полочаномъ на томъ, штожъ безъ их справы полочанина не казънити ни въ чомъ.
А воеводу городомъ не дарити.
Tежъ полочаномъ всимъ жити в Полоцъку добровольно, покуль хто хочеть. А будет ли которому полочанину от насъ насильство, намъ его силою не держати, ино ему чисть путь, куда хто хочеть, безъ кажъдое зачепъки; а въ своем именьи совъсемъ воленъ, ида (АЗР: идучи) прочъ продасть, а любо которому приятелю своему прикажеть, в то намъ не въступати ся.
А который полочанинъ иметь намъ о чомъ жаловати ся о насили на полочанина жъ прыехавъши в Литву одинъ безъ истца, намъ з Литъвы децъкого не слати, писати намъ листъ свои к воеводе нашому, хотя о см(е)ртнои вине, ино ему судити по целованью, осудивши его, в Полоцъку жъ казнити виноватого по ихъ праву, с полочаны по испросу.
А воеводе нашому отъ пригонов городских посуловъ не брати
А чоломъбитье намъ в полочан приимати.
Также воеводе нашому отъ варь имати гостинца по полукопею всякое вара.
Стало ся и дано в Берести на великомъ сойме, лета Божего тисеча пятсотъ первого-на-десят [1511], м(е)с(е)ца июля двадъцать третий день, индикта четвертого-на-десять [14].
При томъ были велебныи врожени:
[1.] кн(я)зь Воитехъ, бискупъ виленскии,
[2.] воевода виленскии, канъцлер, панъ Миколаи Миколаевич;
[3.] воевода троцъкии, маръшалокъ дворныи, пан Григореи || [513 адв.(497 адв.)] Станиславович Остиковича;
[4.] пан Троцкий, староста жомоитскии, пан Станислав Янович;
[5.] воевода полоцъкии панъ Станиславъ Глебович;
[6.] староста городенскии панъ Станиславъ Петровичъ;
[7.] воевода витебъскии, маръшалокъ, староста берестеискии, пан Юрьи Ивановичъ Ильинича;
[8.] маршалокъ, наместникъ мелницкии, панъ Немира Грималичъ;
и иные Панове Рада наша.
А для лепшог(о) сведомъя и большое твердости и печат нашу казали есмо приложити к сему нашому листу.
***
Лiтоўская Метрыка. VIII, арк. 510 (494) -513 адв. (497 адв.).
Цытуецца ў адпаведнасцi з тэкстам прывiлея, надрукаваным у выданнi: Lietuvos Metrika = Lithuanian Metrika - Литовская Метрика. Кн. 8: (1499-1514). - V., 1994. С. 451-454.
Помимо жалованных грамот в ВКЛ выдавались и другие «нотариальные документы»: грамоты выдачи денег за военные заслуги (например, «Грамота кор. Сигизмунда, которою он записывает шл. Иванку Невиду за военные заслуги 40 гр. на с. Мукаров Татарский, в дополнение к записанным ранее суммам, с гарантией от выкупа в продолжение двух «доживотий» 30 марта 1518 г. , меновые сделки (например, «Меновая сделка между кор. Сигизмундом и Георгием Тяляфусом относительно с. Щодровы и Сусловец» 28 ноября 1538 г.)
В учреждениях государственного и судебного аппарата ВКЛ в XIV – XVIII вв. существовало служебное лицо – писарь (секретарь) господарский ВКЛ (великий в 17-18 вв.) – руководитель делопроизводства канцелярии ВКЛ, докладчик канцлера и великого князя. В 15-16 вв. работник скарбовый, в функции которого, помимо финансовых и дипломатических входили нотариальные функции. В зависимости от языка делопроизводства делились на «русских» и «латинских». В результате частичной передачи судебных и нотариальных функций земским судам в 1565 – 1566 гг. штат писарей сократился с 10 и более до 4 человек
Согласно подсчётам Е. Ахманского, в ВКЛ в 1492 – 1525 было более 60 нотариусов, преимущественно апостольских (обычно это были духовные лица, главным образом плебаны). В XVI в. с развитием судебной системы юридическое свидетельствование актов перешло к писарям королевским польным, Трибуналу ВКЛ, земским и гродским судам, регентам канцелярий. В латиноязычных документах писари назывались нотариусами. Нотариус (лат. notarius — писарь, секретарь) — служебное лицо в ВКЛ которое имело права свидетельствовать сделки, передачу наследственных прав и другие действия для придания им юридической силы. После свидетельствования нотариусом частноправовые документы приобретали силу публично-правовых. Можно выделить три направления развития нотариата: церковный (на основе канонического права), нотариат канцелярий органов власти различных уровней и нотариат судебных органов. Как отмечает польский исследователь Дорота Малец, выполняя свои функции, нотариусы распространяли в обществе культуру «писанного слова», повышали значимость документа в правовом обороте, делая право более доступным.
Писари земские существовали на Подлясье в XIV – XV вв., на остальной же территории ВКЛ введены уже в 1565 году. Назначались великим князем из 4 кандидатов, отобранных на поветовом сейме из местной шляхты, хранили печать повета, которую прикладывали «да позваў».
Писари замковые (гродские) судебного аппарата воевод староств, державцев вели судебную и иную документацию, между заседаниями земского суда выполняли нотариальные функции. С 1528 года приносили присягу. В судебных реестрах (книгах) земских судов ВКЛ делались записи о закладных сделках или освобождении от них. Подвоевода был заместителем воеводы по административно-судебным делам, руководил работой канцелярии, свидетельствовал разного рода документы, старшинствовал в нижнем гродском (замковом) суде.
Нотариат Беларуси периода присоединения к Российской империи
Положение о нотариальной части 1863 года
Развитие нотариата на белорусских землях в составе Польши
Белорусский нотариат в период с 1917 по 2013 год